В узком смысле отделение государства от искусства (творчества) можно трактовать как «недопустимость государственного регулирования в области культуры и искусства и вмешательства государственных чиновников в творчество» (обычно говорят о свободе творчества). Но в таком виде данный принцип носил бы чисто декларативный характер и представлял бы собой не более, чем благое пожелание.

 

Творчество – это институт гражданского общества и должно осуществляться гражданами для самовыражения и реализации своих собственных замыслов (а не для решения государственных задач) за счёт собственных средств, средств спонсоров, средств, собранных в результате краудфандинговых компании, продажи билетов, иной монетизации имущественных прав на художественные произведения (кинокартину, спектакль и т.д.).

 

Направление чиновниками бюджетных средств (в виде прямого или косвенного финансирования, грантов, кредитов и т.д.) на цели осуществления тех или иных творческих проектов является одним из видов государственной коррупции, ставит их в зависимость от соответствующих чиновников и превращает в агентов государства (подобно тому, как получающий деньги от мафии прокурор становится агентом мафии), проводников государственной политики (в то время как формально государственными органами они не являются и на государственной службе не состоят).

 

Лучше всего это иллюстрирует циничный комментарий Пескова, по словам которого, цензура недопустима, но государство, если оно оплачивает тот или иной проект, вправе «обозначить ту или иную тему». Ну, естественно, а как же иначе? – «кто девушку ужинает, тот её потом и танцует». Иначе быть не может, потому что иначе не может быть никогда. До тех пор, пока тот или иной театр или киностудия получают хотя бы частично деньги из бюджета, «обозначать темы» и определять художественную ценность творчества будет чиновник с высоты своего интеллекта, художественного вкуса и трактовки политического момента.

 

Финансируемое чиновником творчество превращается в политический инструмент и сплошь и рядом используется властями как идеологическая дубина и часть (пусть и не самая важная) общего механизма промывания мозгов и манипулирования электоратом (хотя больше в тоталитарных системах, чем в авторитарных).

 

Именно поэтому советская власть всегда стремилась инструментализировать творчество, поставить его на службу государственной идеологии («С кем вы, мастера культуры?»). Мы помним небезызвестное «Из всех видов искусства важнейшим для нас является кино» – естественно: такой охват аудитории, воздействие через эмоции на подсознание, было бы странно оставить столь ценный пропагандистский ресурс без внимания и опеки (прежде всего, финансирования)…

 

Формально присутствующий в конституции запрет цензуры в ситуации, когда финансирование творческих проектов той же конституцией не запрещается, превращается в фикцию, поскольку возможность осуществлять цензуру в отношении оплаченного «креативщика» у щедрого мецената будет всегда («кто платит – тот и заказывает музыку»).

 

Причём осуществляться цензура может самыми разными способами, в том числе – например (а за примерами нам далеко ходить не надо) – путём возбуждения уголовного дела в отношении художника, который позволил себе в своём творчестве выйти за рамки дозволительного или желательного с точки зрения спонсирующего его творчество чиновника. Как обвинить художника в растрате выделенных ему государственных средств – это уже дело техники.

 

Важно понять, что свобода искусства и творчества гораздо важнее финансового благополучия художника. Как и в случае со СМИ и общественными объединениями под свободой в данном случае понимается не абстрактная свобода, которой не бывает, а свобода от государственного влияния и контроля, которая возможна только при запрете на бюджетное финансирование учреждений искусства (прежде всего – театров и киностудий) и творческих проектов (напр., кинокартин, спектаклей, монументов).

 

Финансирование – это в любом случае (довольно короткий) поводок на шее любого художника, но он должен быть в руках публики, аудитории, а не бюрократа.

 

Понятно, что для советского менталитета, привыкшего видеть спасение отечественного кинематографа (как, впрочем, и автопрома, и науки, и всего, что еще нуждается в спасении) в усиленном госфинансировании, сама мысль о том, что его можно (и нужно) запретить – это фактически святотатство, смачный плевок на алтарь искусства, с целью потушить ядовитой слюной священный огонь отечественной киноиндустрии и театра.

 

Но тем не менее.

 

[Комментарий: «Логика железобетонная. Одно плохо – загнутся и кино и театры. Народ нищий»

​

Ответ: «Не следует забывать, что бюджетные деньги - это деньги того же нищего народа, только распределяемые чиновниками. От того, что деньги распределяются чиновниками, их не становится больше в природе – просто оные суммы предварительно отнимаются у того же нищего народа. Народ в любом случае платит, но в случае госфинансирование творческих проектов, решение о том, кому платить, принимает чиновник, а случае отсутствия госфинансирования – только зритель (у которого будет больше денег, поскольку они не будут отняты чиновником).. Люди не перестанут ходить в кино и театры, но они будут ходит на те фильмы и в те театры, которые им нравятся, голосуя рублём.

 

Кроме того: нищие театралы и киноманы – это не единственный и, вероятно, даже не самый главный, источник финансирования; есть ещё небедные спонсоры, как видящие в финансировании творческих проектов свою выгоду (рекламодатели), так и бескорыстные жертвователи (меценаты)».]

 

Данный тезис является частью общей концепции отделения государства от гражданского общества.

​

​​(Если вы согласны с изложенным, поделитесь ссылкой на сайт с теми, кому может быть интересно)